Речь по делу Мироновича
Адвокат Карабчевский Н. П.
Она тотчас же поспешила с ней в логовище всесильного своего самца, не мешкая ни минуты. У нее после убийства только и было времени доехать на извозчике от Невского до Финляндского вокзала.
Что же происходит дальше в гостинице, когда Безак узнает о том, как и где добыты вещи?
Представим себе на секунду, что Семенова получила эти вещи не преступным путем, а ей их действительно сунули, насильно навязали. Всего проще было пойти и объявить о том полиции или хоть дождаться утра, чтобы разузнать, в чем дело, сообразить, как с ними быть дальше.
Но нет! Тотчас же возникает и с лихорадочной поспешностью осуществляется, естественное лишь в самых крайних, безотлагательных случаях опасности, назревающее средство — бегство. Безак поспешно расплачивается в гостинице, Семенова приводит свой туалет в порядок, очень тщательно моет руки, и они отъезжают от гостиницы на извозчике.
Куда? Всю ночь они ищут приюта, — то в ресторане, то в номере гостиницы для случайных встреч. На другой день эти очевидные сообщники тяжкого преступления разбегаются в разные стороны, как всегда делают сообщники, чтобы замести за собой первый след. Семенова переселяется в Озерки, Безак — без всякой видимой надобности — едет в Гельсингфорс.
Ужели такое поведение Безака и Семеновой, их стремительное бегство в самую ночь убийства не говорит вам ясно: «Убийцы они! ». Неужели вы не понимаете, что их гнало? Не совесть, — нет; но шкурный инстинкт, — спасайся! Убитая к ним, именно к ним, протягивала свои бескровные ручонки, в их сторону поворачивала свою зияющую на голове рану... Разжалобить их она, конечно, не могла, но зато она мстила. Она пугала их, и они бежали.
Вспомните, наконец, содержание переписки Семеновой и Безака за это время, и вы ужаснетесь невосприимчивости человеческой природы к правде, когда правда ясна и очевидна. Нам всем бы хотелось, чтобы ларчик похитрее открывался. А он открывается просто: Миронович невиновен.
Начнете с этого и кончите этим: оправдайте его! Вы не удалитесь от истины.