Речь по делу Люторических крестьян

Адвокат Плевако Ф. Н.

На скамье подсудимых нет подстрекателей: подстрека­тельство — в прошлом отношении Фишера и графа Бобринского к крестьянам и в массе документов, нами оглашенных.

Но защита, господа судьи, не должна самоуверенно ограничить свое слово отрицанием вины. Она должна смирить себя и предполо­жить, что ей не удастся перелить в вашу душу ее убеждения о не­винности подсудимых. Она должна, на случай признания фактов совершившимися и преступными, указать на такие данные, которые в глазах всякого судьи, у которого сердце бьется по-человечески и не зачерствела душа в пошлостях жизни, ведут к снисхождению и даже к чрезвычайному невменению при наличности вины.

Наш  закон знает такие обстоятельства. Начертав в статье 134 Уложения причины смягчения кары, он не остановился на этом... Законодатель знает, что есть случаи, когда интересы высшей спра­ведливости устраняют применение закона. Законодатель знает, что есть случаи, когда мерить мерой закона, значит — смеяться над за­коном и совершать публично акт беззакония.

А обстоятельства именно таковы. Люторические крестьяне по­пали в такой омут, где обыкновенные меры были бы ужасны и бес­человечны.

Не тысяча солдат, осадивших деревню и грозивших ей оружи­ем и силой, ужасали их. Не страшен им был и сам начальник губернии, разбивший бивуак в четырех верстах от деревни. Нечего было, в свою очередь, бояться и ему войти в деревню обездоленных крестьян. Страшно и ужасно было долгое прошлое люторических мужиков, перепутавшее их взгляды и, кажется, сбившее их с толку.

Десятки лет сосал их силы управляющий, десятки лет с сата­нинской хитростью опутывал их сетью условий, договоров и не­устоек. С торной дороги свободы 19 февраля они зашли в болото... Лешего не было, но хитрый и злой, их всасывал в тину кабалы и неволи Фишер.

В этом тумане потерялось все: вера в возможность просвета жизни, чутье правды и неправды, вера в закон и заступничество перед ним.

Оставалось еще одно чувство — чувство надежды, что беззаконие, достигшее чудовищных пределов, может быть опротестовано, отдалено.

Мы, когда с нас взыскивают недолжное, волнуемся, теряем самообладание; волнуемся, теряя или малую долю наших достат­ков, или что-либо наживное, поправимое.