Речь по делу Люторических крестьян

Адвокат Плевако Ф. Н.

Если же 22 апреля не было преступления, а было полное за­конное пользование своими правами. была сходка крестьянского мира, обсуждавшего свои дела, то те или другие мнения, высказан­ные здесь, те или другие громче и внятнее выраженные мысли не могли сделаться преступными оттого только, что за 22 апреля пос­ледовали майские дни.

Суду вашему подлежат только эти последние, к изучению ко­торых мы и переходим.

3 мая, по заявлению Фишера, прибыл вновь к описи имущест­ва судебный пристав. Но он был уже не один. Его сопровождала полиция в количестве, внушающем уважение. Исправник, становой шли рядом, человек двадцать десятских, человек десять урядни­ков, — словом сказать, тут были представители полиции старой и новейшей формации.

Но мужики не вышли к ним навстречу. Где они? Всем миром, за исключением старых да малых, они до свету ушли в сельцо Бобрики, к графу, просить его о милости, о неразорении.

Детски наивные, простоватые, они надеялись слезами умило­стивить взыскателя.

Напрасное мечтание!

Им обещана одна милость: им сказано, что, благодаря своему положению и влиянию, к ним пришлют подарок... в тысячу солдат.

И сдержано было джентльменское слово: не долго, всего два дня прошло, как деревня Люторич дождалась барского пожало­вания!

Пока на пороге графского дома люторовцы ждали, когда при­мет их барин, к судебному приставу вышли одни бабы, да старые и малые мужики, оставшиеся в деревне.

Начались просьбы — понятно, о чем: они просили подождать, пока придут сами мужья и братья, придут с милостью да с бар­ским ласковым словом.

На просьбы их нет ответа: пристав идет без хозяев в дома начать опись.

Вдали показался скачущий всадник, — то посол от крестьян; прислали его сказать, что надо подождать с описью, пока они при­дут, а они сами — замешкались: барин еще спит и не выходит к ним выслушать их просьбу...

Тщетно, пристав идет делать свое дело.

В толпе начинается шум: одни плачут, другие просят. Все сли­вается в музыку скорби и ропота.