Речь по делу Замятниных
Адвокат Плевако Ф. Н.
Я увидел этот дом в первый раз; увидел обстановку человека обеспеченного, достаток которого начался не сегодня, не вчера, а, вероятно, уже давно. Во всей этой обстановке видна женщина не нуждающаяся, имеющая в руках довольно средств, чтобы жить спокойно, не выпрашивая, не унижая себя до того, чтобы продавать кому-нибудь свою честь за более или менее значительное вознаграждение.
Без сомнения, на такую продажу Мария Алексеевна нравственно не была способна.
Как мы, видим из всей ее прежней жизни, она после смерти первого мужа вела торговые дела, пользовалась всеобщим уважением, считалась женщиной достаточной. Когда же она погрешила против известных правил нравственности, что говорит: «Я получила от Курбатова документов на 100 тысяч»?
Нам нужно рассмотреть, правда ли, что такой факт был.
Мария Алексеевна говорит, что она серьезно полюбила Курбатова, что между ними были отношения настолько короткие, что должны были перейти в брак; в ожидании его они не были слишком сдержаны и позволили себе отношения очень близкие. Мария Алексеевна говорит, что эти отношения не оглашались, но что Курбатов бывал у нее, что она появлялась с ним у знакомых, каталась на его лошадях, бывала в театре в его ложе.
Курбатов этих отношений не отрицает.
Но смотрел ли он на Марию Алексеевну как на будущую жену? Это обстоятельство нужно проверить.
Обращаю ваше внимание на один факт: люди этого романа, по крайней мере один из них, не были молоды в начале своего знакомства; если Мария Алексеевна была не старее 25 лет, то Курбатов приближался уже к 50-летнему возрасту.
Молодой человек, встретив женщину, которая ему понравилась, хотя бы эта женщина была и легкого, несколько, поведения, имеет достаточно мужества, чтобы не стать к ней в неловкие отношения.
Но этого возраста люди, встретясь с женщиной, не так легко поддаются впечатлению, не так легко забываются.
Поэтому, если Мария Алексеевна говорит, что она серьезно полюбила Курбатова, я все же думаю, что до замужества было далеко; он все-таки оставался для нее чужим человеком, который не решался бы ввести ее в свой семейный кружок.
