Речь по делу Левицкого и других

Адвокат Хартулари К. Ф.

Между тем, несмотря на то, что предварительным следствием и показанием, данным Левицким на суде, обнаружено, что Януше­вичем подделано всего только 20 билетов и что многие из билетов подделаны еще тогда, когда Шебалина была в институте, и, следо­вательно, сознание подсудимой о подделке 50 билетов оказывается невероятным и несправедливым, обвинительная власть тем не ме­нее признала возможным посягнуть на честь и будущность такой личности, которая не искала никакой защиты и добровольно вызы­вала кару правосудия на свою невинную голову, ради того только, чтобы не разлучаться с любимым существом! Но разве такой по­ступок обвинительной власти нельзя назвать содействием граж­данскому самоубийству?!

Если история суда представляет нам множество примеров, до­казывающих невозможность полагаться безусловно на сознание привлекаемых к суду даже в таком случае, когда нельзя предполо­жить влияния на это сознание неблагоприятных обстоятельств, то насколько увеличивается возможность судебной ошибки, возмож­ность несправедливого приговора в случаях, подобных настояще­му, когда сознание делается с целью и при условиях, о которых я упомянул прежде. Мне кажется, что приведенных уже мною со­ображений совершенно достаточно для уяснения того, что такой довод обвинения, как сознание Шебалиной, не подтвердившийся об­стоятельствами дела, не может и не должен иметь в глазах ваших никакого значения; а, напротив того, показание подсудимой, дан­ное на суде ныне, как наиболее хладнокровное и отрешенное от того сильного чувства, во имя которого она пожелала пострадать, дол­жно послужить прочным основанием для правильного и согласного с совестью вашей разрешения вопроса о виновности Шеба­линой.

После всего сказанного мною относительно значения собствен­ного сознания Шебалиной, вопросы о том, насколько подделка билетов Янушевичем в квартире подсудимой и находка там же раз­ноцветных карандашей могут служить сильными уликами, обнару­живающими участие Шебалиной в данном преступлении, все эти вопросы, повторяю, разрешаются сами собой и притом в отрица­тельном смысле. Но если прокурорская власть требует признания виновности Шебалиной потому только, что она путем инстинкта должна была догадываться, что занятия Янушевича запрещены за­коном, то я долгом считаю возразить, что таких человеческих дея­ний, преступное свойство которых познается инстинктивно, немно­го и их можно перечислить: убийство, нанесение ран и побоев, а так­же прямое, открытое или тайное похищение чужой собственности.