Речь по делу Люторических крестьян

Адвокат Плевако Ф. Н.

Описание дела

Господа судьи и господа сословные представители!

Документы прочитаны, свидетели выслушаны, обвинитель ска­зал свое слово — мягкое, гуманное, а потому и более опасное для дела; но жгучий и решающий задачу вопрос не затронут, не постав­лен смело и отчетливо.

А между тем он просится, он рвется наружу: заткните уши, зажмурьте глаза, зажмите мои уста, — все равно, он пробьется на­сквозь; он в фактах нами изученного дела; его вещают те заведен­ные порядки в управлении владельца деревни Люторич, те порядки, которые я назову «картиной послереформенного хозяйства в одной из барских усадеб», где противоестественный союз именитого рус­ского боярина с остзейским мажордомом из года в год, капля по капле, обессиливал свободу русского мужика и, обессилив, овладел ею в свою пользу.

Всякая чуткая душа, всякая пробужденная совесть слышит, требует его от меня, если я обойду его. И я призываю вас благо­склонно выслушать мое слово в этом направлении.

Не думайте, что я уклонюсь в сторону от целей правильно понятой защиты; не бойтесь, что увлекусь публицистическим интересом предложенного вашему суду дела, перейду пределы судебного диспута.

Чувство меры удержит меня. Оно внушает мне, что 34 подсудимых, — да и не 34, а один человек, — могут требовать, чтобы я не делал из их спины той площадки, на которой просторно можно разгуливать и декламировать темы из области общественных вопросов, оставив на произвол судьбы то, что должно всецело овла­деть моими силами, — заботу о будущности подсудимых, заботу о том, чтобы отклонить или умалить удары, направленные на голо­вы этих несчастных грозой карающего закона.

И я глубоко убежден, — и вы мое убеждение разделите, — что в настоящем деле история возникновения событий 3 и 5 мая имеет глубокие корни в прошлом; что бытовой очерк дела осветит его в настоящем свете, выведет наружу действительные, но в глубине скрывшиеся причины, мощные, неотвратимые, наличность которых меняет точку зрения и на событие, и на доказательства, и на объяс­нения его.

Ведь можно счесть за твердо установленное положение, что кре­стьяне, заявившие 22 апреля, 3 и 5 мая, что они к описи не допу­стят, постоянно говорили, что они ничего не должны и никакого су­дебного решения о взыскании не знают.