Речь Ф. Н. Плевако в защиту Каструбо-Карицкого по делу Дмитриевой и Каструбо-Карицкого
Адвокат Урусов А. И.
Вспомните, что вы слышали. Вам говорили об особой важности дела, о высоком положении подсудимых, о друзьях и недругах их, готовых показать за и против обвиняемых. Говорили вам о том, что это дело решает вопрос о силе судебной реформы, решает болезненное недоумение общества, может ли суд справиться с высокопоставленными. Обвинитель не щадил похвал положению и известности защитников, связывал с этим возможность их влияния на общественное мнение и рядом указывал на свою малоизвестность.
Унижение паче гордости, подумали мы. Говорили вам о слухах, ходящих в городе, что влияние сильных коснулось даже вас. Но венцом всего, последним словом обвинения были, конечно, знаменитые слова, сказанные вам вчера Урусовым. Вам говорилось о том, что великая идея равенства все шире и шире распространяется в обществе, и во имя этой идеи просили вас осудить Карицкого, если даже нет в деле достаточных улик, если не все доказательства ясны и полны. Со дня, когда на земле возвестили учение о равенстве и братстве, конечно, никому не удавалось сделать из него такого прекрасного, скажем прямее, такого извращенного применения.
Конечно, мимо пройдут эти потоки соображений, эти отвлекающие от дела фразы. Вы пришли сюда и обещали нам судить сидящих здесь подсудимых. Вы слушали, вникали и будете разбирать только вопрос о вине или невиновности их. Важность, положение лиц — вопросы, которые связываются с этим делом, — для вас чужды. Если бы от оправдания подсудимых зависел конец нового суда, вы все-таки оправдаете их, если, по совести, найдете это нужным. Не вопрос о том, быть или не быть суду, силен или слаб он в борьбе с подсудимыми, занимает нас: на этот путь вас не навлекут соображения моих противников. Каково бы ни было положение Карицкого в обществе, оно — его заслуга. Лишить его прав вы не дозволите себе без достаточных оснований. Во имя равенства сравните его с массой осужденных потому только, что он выработал себе выдвинувшее его положение в обществе, во имя братства, невзирая на бездоказательность обвинения, приготовьте ему по-братски позор и бесчестие — такую просьбу могло вам сказать только ослепление... такое толкование могло выйти от лица, которому чуждо или не известно учение, которое он здесь так старательно проповедовал. Вы иначе понимаете его, ваша совесть научит вас иначе применять его к житейским вопросам. Вы, конечно, носите его в себе таким, каким оно возвещено.
