Речь по делу Островлевой и Худина

Адвокат Спасович В. Д.

Потом пошла продавать лошадь на Конную, потом ездила поку­пать шампанское, груши и сласти для Марии Читау, но едва воз­вратилась с этой довольно странной при тогдашних ее условиях поездки, как была позвана в полицейский участок, где она созна­лась тотчас же не только в продаже лошади, в чем была уличаема покупщиками, но и в поездке с Худиным на Лахту.

Я постарался выжать весь сок из самого дела, исчерпать все по делу точно известное. Этого материала хватит ли на разрешение первого уголовного вопроса: совершилось ли событие преступле­ния? Да, совершилось нападение в известный день и час на извоз­чика Савина двумя лицами с нанесением ему ран, сопровождаемое похищением у него вещей: действие, очевидно, преступное и притом тяжко преступное, но при всей несложности и простоте вменяе­мых обвиняемым действий, вы, господа присяжные, должны поду­мать, как вы их будете определять, с тем, чтобы потом их подве­сти, как того требует обвинение, под понятие разбоя. Для поня­тия разбоя, по нашему закону, необходимо, чтобы нападение на личность было переходной ступенью и средством для нападения на имущество. Если эта корыстная цель не направляла ударов на ли­цо, если нападение не было ради грабежа, тогда деяния раздваива­ются и образуют отдельные два преступления: нанесение ран, ока­завшихся легкими, а может быть, и покушение на убийство, если признано, что было намерение убить потерпевшего, и затем кража или грабеж. Савин ничего не знает о намерениях седоков, он толь­ко умозаключает, что так как на него напали без всякой причины, то, должно быть, намеревались его убить с тем, чтобы затем огра­бить, что, конечно, сводится к разбою. Сами обвиняемые либо сочи­няли при следствии, либо сочиняют теперь. Островлева утвержда­ла на следствии, что она была невольной зрительницей драки, кончившейся падением замертво Савина, после чего была увезена в пролетке, но участия в происшествии не принимала. Теперь она говорит, что она с Худиным даже и не ездила. Худин рассказыва­ет про какую-то девку, с которой ехал, про трактиры, про драку, про бегство с намерением бросить похищенное, но кончившееся тем, что он сказал себе: «Все равно», и воспользовался похищенным. На юридическом языке его объяснение сводится на нанесение лег­ких ран в аффекте и на пришедший после известного промежутка времени умысел присвоить чужое без намерения грабить или обо­красть.