Речь по делу Островлевой и Худина
Адвокат Спасович В. Д.
Потом пошла продавать лошадь на Конную, потом ездила покупать шампанское, груши и сласти для Марии Читау, но едва возвратилась с этой довольно странной при тогдашних ее условиях поездки, как была позвана в полицейский участок, где она созналась тотчас же не только в продаже лошади, в чем была уличаема покупщиками, но и в поездке с Худиным на Лахту.
Я постарался выжать весь сок из самого дела, исчерпать все по делу точно известное. Этого материала хватит ли на разрешение первого уголовного вопроса: совершилось ли событие преступления? Да, совершилось нападение в известный день и час на извозчика Савина двумя лицами с нанесением ему ран, сопровождаемое похищением у него вещей: действие, очевидно, преступное и притом тяжко преступное, но при всей несложности и простоте вменяемых обвиняемым действий, вы, господа присяжные, должны подумать, как вы их будете определять, с тем, чтобы потом их подвести, как того требует обвинение, под понятие разбоя. Для понятия разбоя, по нашему закону, необходимо, чтобы нападение на личность было переходной ступенью и средством для нападения на имущество. Если эта корыстная цель не направляла ударов на лицо, если нападение не было ради грабежа, тогда деяния раздваиваются и образуют отдельные два преступления: нанесение ран, оказавшихся легкими, а может быть, и покушение на убийство, если признано, что было намерение убить потерпевшего, и затем кража или грабеж. Савин ничего не знает о намерениях седоков, он только умозаключает, что так как на него напали без всякой причины, то, должно быть, намеревались его убить с тем, чтобы затем ограбить, что, конечно, сводится к разбою. Сами обвиняемые либо сочиняли при следствии, либо сочиняют теперь. Островлева утверждала на следствии, что она была невольной зрительницей драки, кончившейся падением замертво Савина, после чего была увезена в пролетке, но участия в происшествии не принимала. Теперь она говорит, что она с Худиным даже и не ездила. Худин рассказывает про какую-то девку, с которой ехал, про трактиры, про драку, про бегство с намерением бросить похищенное, но кончившееся тем, что он сказал себе: «Все равно», и воспользовался похищенным. На юридическом языке его объяснение сводится на нанесение легких ран в аффекте и на пришедший после известного промежутка времени умысел присвоить чужое без намерения грабить или обокрасть.