Речь по делу Островлевой и Худина
Адвокат Спасович В. Д.
Получив удар, он был ослеплен, сильно струсил и, по словам его хозяина, все члены у него опустились, после чего он счел за благо прикинуться умершим и, вероятно, притаил дух, зажмурив глаза. Прибавим, что было совершенно темно; при таких условиях наблюдения очевидно, что показание Савина может быть принимаемо крайне осторожно и критически. И, по словам Савина, участие обоих седоков в нападении на него было неодинаковое. На него кинулся мужчина и схватился с ним, между тем как женщина сидела в экипаже, пока ее спутник не крикнул на нее: «Что же ты смотришь? ». На этот зов она, однако, подбежала к Савину, схватила его за волосы и помогла повалить его на землю; Савин приписывает ей еще ужасные слова: «Бей его насмерть», причем они били его по чему попало. Не опорочивая показания Савина, я полагаю, что с глазами залитыми кровью и зажмуренными, испуганный, за свою жизнь опасающийся, он едва ли мог различить, кем произнесены слова: «Бей его насмерть». Притом, показания его о совместно наносимых обоими седоками побоях не подтверждаются. На нем всего две раны, а сверх их никаких повреждений и даже царапин. Очень может быть, что он думал о том, что настал ему час смертный и что в таком положении ему пришли в голову слова, которые вовсе не были произнесены. Если бы эти люди были намерены его убить, то они бы раздробили ему череп орудием, которое было у них в руках. С момента, когда Савин притворился убитым, мужчина возится около него один, распоясывает его, снимает армяк, оттаскивает его за ногу в сторону от дороги, к канавке. Произнося слово «издох», этот мужчина сам нарядился извозчиком и ускакал, усадив в пролетку женщину. Когда они исчезли, Савин кое-как добрел до Лахты, где переночевал, потом пошел в полицейский участок в Лесном, наконец, после осмотра его ран в полиции, его усадили на конку и отправили к его хозяину Елисееву. Я полагаю, что ускакавшие считали его умершим; Худин объяснил, что он раздел Савина, чтобы нельзя было узнать, какого он звания человек; следовательно, Худин предполагал, что Савин не встанет и никому о том, что он извозчик, не расскажет. Было ли у ускакавших намерение бросить похищенное с лошадью и пролеткой в Александровском парке? Это вопрос столь же темный, как и тот, зачем они ехали на Лахту, где не доказано, чтобы Худин имел каких-либо знакомых, а Островлева их вовсе не имела. Куда вернулась Островлева: в Разъезжую или в Свечной? Вероятно, в Разъезжую, где и переночевала, но несомненно, что в седьмом часу утра она была уже в Свечном, где в отсутствие Худина она встретила возвращавшегося с ночного извоза Михаила Андреева, сказала ему, что от конюшни, где стояли в то время пролетка и похищенная лошадь, ключ затерян, и помогла ему распрячь лошадь и вымыть дрожки.
