Речь по делу Давида и Николая Чхотуа и др. (Тифлисское дело)

Адвокат Спасович В. Д.

Положим, был человек молодой, исполненный будущности, слетел со второго этажа и убился насмерть; невинное дитя убито было ударом грома на поле; красивая девица, купаясь, утонула, — как жаль, скажет всякий по врожденному человеку чувству сим­патии, чувству человеколюбия. Иные, ближе знавшие утопленни­цу, потоскуют, растрогаются и заплачут... Но затем, какая же вы­текает из этих событий драма, какая мораль, где чья-либо вина? Разве вина утопленницы, заключающаяся в неосторожности.

Но если бы после всего предпосланного мной разбора дела вы остановились окончательно, господа судьи, на таком отрица­тельном, нигилистическом заключении, то вы бы сильно ошиблись. Заключение, что в деле ничего поучительного и драматического нет, вытекает только из тех фактов, которые я до сих пор подоб­рал, сопоставил и разобрал. Я же не все факты вам представил и доложил, есть еще целый непочатый угол фактов, совершенно особых, совершенно своеобразных, которые хотя и попадались, но недостаточным образом взвешены и оценены, а между тем они и дают делу особенное, яркое, так сказать, электрическое освеще­ние. Ввиду этих фактов все заключение подлежит изменению; есть в деле мораль, но она иного рода, есть и потрясающая дра­ма, но не там, где ее ожидали. Драматично то, что при всей про­стоте дела уже осуждены некоторые люди, ничем не уличенные, что двое из них отправились от недостатка воздуха, от лишения столь дорогой для них, как вода, хотя они и горцы, свободы, на тот свет, что и тех, которые остались, жизнь надломлена, что несмотря на всю глубину моего убеждения и ту опытность, кото­рую я в течение многих лет приобрел, я сомневаюсь, успел ли я моими словами и доводами разбить гранит предрассудков и пре­дубеждений, который стоит предо мной стеной.

Трагично в деле то, что оно возникло и разбиралось на поч­ве мало способной, мало удобств представляющей для спокойного, бесстрастного исторического исследования истины, почве, на ко­торой рядом с историческим исследованием, в уровень с ним, а иногда и перерастая его, слагается быль: вместо точного преда­ния — поэтическая легенда, где ползучие ветви сказки совсем за­кроют дуб, вокруг которого они образовались. Вам всем известны страны благословенные в теплом климате густого чернозема, зем­ля тучная, благодатная, плодоносная, но дайте ей залежаться или засейте новь, потому, что раз вы не будете ее полоть, раз вы не будете ее истощать, пойдут бурьян, дикая ромашка и всякая дру­гая гадость, и они заглушат хлеб; никуда не годных растений по­лучится бездна, а зерна хлебного ни-ни.