Речь по делу Давида и Николая Чхотуа и др. (Тифлисское дело)

Адвокат Спасович В. Д.

По особенному свойству нашего дела весь ключ позиции в том, что составляло предмет экспертизы: утонула ли или была убита и бро­шена в воду? Вне этого вопроса все остальное, как я постараюсь доказать, не важно и мелочь. И по этому вопросу в ответах экспер­тов уже был вынесен подсудимым готовый приговор: убита. Суду оставалось только либо усомниться и призвать других, еще более опытных экспертов, либо приложить, так сказать, к готовому осуж­дению свою печать, потому что ни я, ни мой почтенный противник, ни господа судьи не знаем, не можем и не вправе по незнанию свое­му решать, какие признаки на трупе соответствуют утоплению и какие удавлению. Суд так и сделал. Но после того возникает вопрос, какой смысл стороне, хотя бы и осужденной, возражать против та­кого приговора, произнесенного представителями науки. Я, господа, уважаю всякий законный, по закону юридическому или по приро­де и законам вещей, авторитет, но я не допускаю авторитетов без­условных, в особенности когда от оракула этого авторитета зави­сит судьба человека, смертная казнь или каторжные работы. Что может быть святее и крепче третейского решения по формальной записи, а и оно может быть кассировано судом; точно так же, что может быть сильнее слова, произнесенного представителем науки во имя науки, но и это слово может быть уважено или не уважено, и не должно быть уважено, когда в нем нет условий, при которых оно становится убедительным. Когда оно становится убедительным то и тогда, как известно, суд юридически ему не обязан подчиняться. Но возможны случаи, когда он и нравственно не обязан ему подчинять­ся. Таким образом, возникает вопрос о соотношении двух авторите­тов — суда и науки, — вопрос, который неясно понимался и криво поставлен даже в решении Тифлисского окружного суда.

Да будет мне позволено сосредоточить на некоторое время на нем внимание палаты. Всякий судебный приговор есть логическая дедукция, всякая дедукция имеет форму силлогизма; каждый, кто совершил такое-то деяние, подлежит такому-то наказанию, говорит закон, — это большая посылка. «А» совершил такое-то деяние — меньшая посылка, выражающаяся в вердикте присяжных. Следова­тельно, «А» подлежит такому-то наказанию, дополняет суд в своей резолюции. В общем ходе и работе судебной дедукции есть эпизо­ды, к числу которых принадлежит и экспертиза. Она тоже вся по­строена в форме силлогизма, в выводе которого участвуют и экс­перты и суд.