Речь по делу Давида и Николая Чхотуа и др. (Тифлисское дело)

Адвокат Спасович В. Д.

Но если она утонула в этом месте, труп ее не мог проплыть пространство, отделяющее Тифлис от Караяза, сомнительно даже, могло ли ее тело пройти по мелким местам, во всяком случае не могло не ударяться о дно, не быть ушибленным. А так как труп чист, то она, вероятно, была убита, из Тифлиса увезена сухим путем и пу­щена в воду где-нибудь поблизости от того места, где ее нашли. Такова вторая улика. Займусь ее разбором.

Было заявлено при следствии не бог знает каким знатоком, пожалуй, таким же, как Пидуа или «Наташка», что труп непре­менно идет ко дну, что, попав в яму, он пролежит там дня три, пока разбухнет, и что он должен тащиться по дну, цепляясь за камни и подвергаясь ушибам. Все эти заключения подлежат сильному спо­ру и весьма сомнительны. Коль скоро человек потерял сознание, то он перестал управлять собой и дальнейший его путь в воде зависит от удельного веса его тела. Вес этот больше, если человек захлеб­нулся, напился воды и вода вытеснила из легких воздух, и меньше, если смерть без опоения, вследствие нервной апоплексии, как в данном случае. Вес больше, когда человек худ, как щепка, и мень­ше, когда человек плотен, с отложением жира, как в настоящем случае. Вот почему труп мог не опуститься в яму, мог попасть в течение прямо из этой ямы у площадки в 4 ½ аршина, по словам Во­допьянова, в 5 — по словам Каменогорского, и пойти дальше. Вес чело­века почти равен весу воды, вес Андреевской, вследствие ее полноты и того количества воздуха, которое осталось в легких, мог быть меньше воды, то есть, что тело настолько же было погружено под поверхностью, насколько высовывалось над поверхностью, забирая таким образом чрезвычайно малое количество воды. Плыл же сво­бодно этот труп, когда его остановили, схватив за ноги, рыбаки; сле­довательно, по той же самой причине, он мог уплыть так и от Ми­хайловского моста. Тут из этого логического кольца выхода нет, разве оспаривать показание рыбаков, но этого не делает даже и обвинение. Оно пришло в голову только Блюмбергу, с его живым воображением.

Но труп не мог проплыть 43 версты от начала ночи 22 июля до раннего утра 23. Прежде всего, я отвергаю эти 43 версты. Они без критики взяты со слов свидетеля Водопьянова, которого я ловлю на первой крупной цифровой неточности и утверждаю, что если он ошибся в длине реки, которую он так досконально будто бы знает, как староста спасательной станции, то почему ему же не ошибиться и в глубине той же реки. Эксперт Ткачев, на основании точных из­мерений, определил это расстояние в 33 версты, и сомневаться в этом невозможно.