Речь по делу Давида и Николая Чхотуа и др. (Тифлисское дело)

Адвокат Спасович В. Д.

Прежде всего я должен заметить, что в Тифлисе, имеющем вообще грунт скалистый, не бывает и не может быть гря­зи иначе, как после дождя. Ее не бывает и быть не может в ска­листом грунте, даже там, где родники; разве грязь эта образуется искусственно, когда, топча ногами на одном и том же месте, разбол­тают сочащуюся влагу. Я понимаю, что теперь, когда родник вы­ложен кирпичом и превращен в одну струю, то есть в ручеек водообильный, многократно проходя по нем толпой, можно его взбала­мутить и получить на сапогах сланцевые и иловые следы. Но даже и по этой чистой струе, если идет только один, то он может лишь замочиться, а не загрязниться, тем более в то время, когда вода тонким и широким слоем покрывала скалистый бок обрыва. Что ка­сается до грязных сапог Мелик-Беглярова, то если бы свидетели припомнили, что их им показывал Мелик-Бегляров, я думаю, он мог загрязниться, потому что был на обрыве в особенных обстоя­тельствах 22 июля, после обоих Чхотуа, Цинамзгварова, Велика, Сулханова, да мало ли кого, когда на всей скале виднелись следы сапог, следы истоптанные и размазанные. Итак, я полагаю, что не грязь следует искать, не на ней останавливаться, а главным образом иметь в виду сухость или мокроту. Известно, что Тифлис имеет один из самых сухих климатов в мире, в особенности в летнее время, в конце знойного июля, при 30 градусах жары. С восьми с полови­ной часов до четырех с половиной часов, когда был составлен про­токол Кобиевым, прошло семь часов, в течение которых всякие са­поги могли просохнуть. Относительно их мокроты во время, более близкое к происшествию, мы ограничимся только показанием Цинамзгварова и Беглярова. Оба наблюдали поздно и при огненном свете даже не в комнате, а на площадке, где вещи так и лежали до прибытия следователя Кобиева.

Согласитесь, господа судьи, что эти условия крайне неудобны для исследования цветов. Я по первому показанию Цинамзгварова, данному 30 октября, определяю таким образом время: узнали о происшествии около двенадцати часов, в половине первого; в час ночи поехали вместе с Бегляровым к Варваре Андреевской. Оба ви­дели площадку и сапоги около половины второго, следовательно, опять через четыре часа после происшествия, когда незначительная мокрота могла просохнуть. Но их показания именно такого рода, что если принять их за сущую правду, то надо положительно за­ключить, что подошвы ботинок были весьма мокры и намочены бы­ли именно в роднике. Старые, изношенные опорки от ботинок имеют серо-желтый цвет нежженной охры с тушью, между тем, по Беглярову, подошвы были красноватые, но Цинамзгваров утвержда­ет, что подошвы были красные, а кожа старая, не полированная, бывает всегда тёмнокрасная и коричневая, когда ее намочить; что же касается до зелени, то она не объяснима ничем другим, кроме соп­рикосновения с теми слизистыми водорослями в воде, нити которых всегда заводятся в топкой влаге, на скалистом грунте подле ручей­ков.