Речь по делу Давида и Николая Чхотуа и др. (Тифлисское дело)

Адвокат Спасович В. Д.

Самое большое, что его могло постигнуть — это под­ведение его по 15 статье Уложения под категорию недоносителей о преступлении, уже содеянном, но тут сам закон, а именно статья 128, как Архангел, становится на его страже и прикрывает его своими крыльями. Наказаниям за недонесение о содеянном преступлении не подвергаются недонесшие родители на детей, дети на родителей, супруги на супругов, родные братья и сестры на род­ных братьев и сестер. Преследуя всех виновных, и в том числе Н. Чхотуа, без разбора, без разделения на категории, без меры вины, обвинение поступает суровее, чем по горским адатам (обы­чаям). По этим адатам только определенное число домашних де­лается за убийство ответственным.

Обвинение же требует выдачи головой всех домашних без исключения, отчего же и не тех собак или щенков, которые тоже обнаружили некоторое участие в преступлении тем, что не лаяли в вечер 22 июля?

Я разобрал все доказательства события преступления; их нет. Самое большое, что можно извлечь — это двоящееся предположе­ние: может быть, утонула, может, утоплена; мало вероятности, чтобы была удавлена и брошена в воду. Я разобрал прикосновен­ность к злому делу; если оно было творением рук домашних, то оказывается, что никто из них не прикасался, что связь их с пре­ступлением основана только на том, что они домашние. Но в деле преступления, даже доказанном, есть еще нечто третье, кроме мерт­вого тела да и движения рук убийц, а именно та душевная пру­жина, которая приводила руки в действие, сердечное побуждение, первоначальный импульс, мотив. Для полной ясности дела необ­ходимо, чтобы существовали все три элемента, обнаруженные или намеченные, и при отсутствии которого либо из них дело — точно статуя без головы, или без рук, или без туловища. В крайнем случае, субъективный человек, по скудности средств познания, доволь­ствуется двумя, когда может догадываться о существовании треть­его. Внешняя сторона дела раскрыта: есть убийство, есть физиче­ский виновник, действовавший в состоянии вменяемости, тогда нужно предположить, что он имел цель, потому что только сума­сшедшие действуют без достаточного основания, а меньше всего беспричинность может быть приписана воле. Всего чаще случает­ся в суде уголовном, и притом в суде с присяжными, вести мост воздушной аркой между дослеженным фактом убийства и несом­ненными мотивами и делать заключение о неведомом преступнике. Наконец, бывает, и это еще рискованнее, когда предполагаемый убийца похваляется, что он убил своего явного врага, на нем най­дены царапины и ссадины, обнаружено окровавленное платье предполагаемого убитого.