Речь А. И. Урусова в защиту Дмитриевой по делу Дмитриевой и Каструбо-Карицкого

Адвокат Урусов А. И.

Свидетель и Карицкий с большим оживлением описывали положение воинского начальни­ка, который почти комендант города, так что в случае опасности должен спешить на место принять меры; мало ли что может слу­читься, и он должен быть готов в каждую минуту и прочее. Но, не­смотря на все усилия Карицкого и его свидетеля, им едва ли уда­лось вселить во всех убеждение в страшной важности и ответственности воинского начальника. Слава богу, Рязань не в осадном поло­жении. Какие тут катастрофы, где могли бы проявиться блестящие способности воинского начальника во главе местных войск. Ничего этого не было, и незачем было все это рассказывать. Никаких опас­ностей не предвиделось, никаких ужасов не было и в помине, все обстояло благополучно. Юрлов и Обновленский по приговору суда, под председательством того же Карицкого, были уже давно расстреляны, следовательно, ничто не мешало ему съездить в Мо­скву для необходимых денежных операций. Тропаревский не мог привести закона, по которому воинскому начальнику запрещалось бы выехать, да, кажется, такого закона и нет; но если бы он и был? Мало ли законов, которые существуют, по чьему-то выражению, не для того, чтобы попирать их ногами, а для того, чтобы осторожно их обходить... (смех).

В Москве, в конторах Юнкера и Марецкого, не купили биле­тов у Дмитриевой, сказав ей, что они предъявленные. Нигде не разъяснили ей смысла этого выражения, нигде, как видно из де­ла, не говорили ей, что билеты краденые. Она могла знать, что у дяди украли деньги, но ей никто не сообщил номера украденных билетов. Факт, что билеты не могли быть проданы в Москве, об­ращают обвинением в улику против Дмитриевой: она должна была понять, что если билеты стесняются купить, следовательно, они краденые, говорит обвинение. Обвинение ошибается. Банкирская контора может в известное время не покупать ту или другую про­центную бумагу по разным причинам: предвидя ее понижение или по недостатку наличных денег, назначенных на другую опера­цию. Конторы покупают билеты по биржевой цене и вообще не тор­гуют, как на толкучем рынке: или покупают, или отказывают. Так, например, за неделю до объявления Франко-Германской войны мо­сковские банкиры получили телеграмму из Берлина о приостановке покупки; вообще ожидалось огромное понижение всех бумаг, кото­рое и произошло вследствие биржевой паники. Следовательно, отказ конторы или двух контор ничего еще не доказывает. Наконец, если Дмитриева виновна в укрывательстве, потому что не догадалась о происхождении билетов, то почему не привлечены к суду конторы Юнкера и Марецкого, знавшие, наверное, по официальным сведе­ниям, что предлагаемые им билеты именно те самые, которые укра­дены у Галича?