Речь по делу Ольги Палем

Адвокат Карабчевский Н. П.

Он будет полу­чать 950 рублей в год процентов на свой капитал. Имение оказа­лось ценным, вполне обеспечивающим вторую закладную, и 'прижатый к стене минувшим неурожаем помещик согласился дать десять годовых.

Все приведенные мной выдержки из писем Александра Довнара устраняют, мне кажется, всякую возможность излишней идеа­лизации «ученического возраста» покойного. Было бы вполне бли­зоруко на этом предвзятом положении строить все выводы об отношениях его к Палем.

Говорить об «обольщении» Палем покойного Довнара, об «эксплуатации его житейской неопытности», так же неуместно, как идеализировать самою же Палем и допускать, что она могла явить­ся «жертвой обольщения» со стороны Довнара. Дело, очевидно, происходило совершенно иначе. И вся задача ваша в том и состоит, чтобы понять, как «это» в действительности происходило.

Убитый был, конечно, очень молодого возраста. Но, по ука­занным мной соображениям, этот возраст не имеет в деле решаю­щего значения. Александр Довнар обладал, во всяком случае, и достаточным знанием людей и достаточным знанием жизни. Трез­вость и практичность взглядов, присущих ему, именно для столь молодого, «ученического» возраста, представляются просто изуми­тельными. Если он, ввиду своих двадцати двух, двадцати шести лет, по праву может быть именуем человеком молодым, то не сле­дует упускать из виду, что это был, во всяком случае, «молодой из ранних». Итак, этот второй возможный для разрешения настоя­щего дела шаблон оказывается также непригодным. Не в разнице возраста двух любовников приходится нам искать разгадку всей этой сложной драмы.

Согласно предначертанному мной плану речи, в этой первой ее части мне хотелось бы раз и навсегда покончить перед вами, присяжные заседатели, со всеми подобными, насильственно выдви­гаемыми на нашем пути, помехами и положениями. Напрасно вас хо­тят задержать ими и забаррикадировать дорогу. С ними надо раз­делаться, чтобы затем уже свободно вступить в область чистых фактов, доказанных положений и строго логических выводов. Только перешагнув через них, начнется ваша настоящая судейская работа.

Имеете ли вы дело в лице подсудимой (да простится мне это новое повторение ни на чем не основанного, оскорбительного для чести несчастной женщины предположения!) — с женщиной продажной, с женщиной публичной? Недоговоренный, но тем еще более тягостный для ее чести, намек занесен и на страницы обви­нительного акта. Шла речь о фотографической карточке Палем, ко­торую покойный Довнар, совместно с другом детства своим, Матеранским, разыскал в одном из одесских притонов. По письмам мы знаем, что эти розыски производились уже в то время, когда «борьба» между Палем и Довнаром началась и когда этот послед­ний, согласно советам и указаниям своей матери, Шмидт, весьма настойчиво отыскивал по возможности «полного» доказательства, могущего окончательно скомпрометировать беспокоившую его лю­бовницу в глазах институтского начальства и санкт-петербургского градоначальника, перед которым в то время уже велось ходатай­ство «о выселении» Палем.