Речь по делу Ольги Палем

Адвокат Карабчевский Н. П.

Господа присяжные заседатели, вдумайтесь в то, что я пока рассказал, а рассказал я только то, что несомненно доказано и ва­ми проверено. Видите ли вы преднамеренную, тонкую, расчетли­вую интриганку, расставляющую сети, чтобы добыть себе мужа? Ужели, если бы это было так, Палем не могла бы пересилить се­бя, не могла бы затаить свою злобу к Милицеру, не могла бы при­твориться всегда ровно любящей, покорной и самоотверженной? Если вести игру, так надо вести ее до конца! Но в том-то и беда, что Палем никакой игры не вела и неспособна была ее вести. Она слишком много и слишком долго любила Довнара. В этом она ви­дела все свои права на него и проявляла их с чисто женской бес­пощадной логикой, с риском прослыть безумной и попасть в сума­сшедшие. Иногда, избивая ее жестоко, он так и приговаривал «Сумасшедшая! ».

В марте 1893 года произошло одно обстоятельство, на первый взгляд и не бог знает какой важности, однако хлынувшее настоя­щей целебной волной на порядком-таки истерзанную душу Ольги Васильевны. После удачного поступления Александра Довнара в Институт инженеров путей сообщения и так удачно добытого ею для этой цели рекомендательного письма, к ней от времени до вре­мени стали обращаться родственники Довнара с просьбами ока­зать то ту, то другую услугу. О том, что она «хлопотала» о раз­решении поступить Матеранскому в Киевский университет, мы уже знаем: другой родственник, также свидетель по настоящему Делу, Шелейко, желая перейти на службу в пограничную стражу, тоже рассчитывал на ее содействие. Но теперь через сына к ней обращалась с просьбой сама мать Довнара, Александра Михай­ловна Шмидт.

Дело заключалось в следующем. Младшего сына — Виктора, или попросту «Виву», как звали его в семье, задумали определить в Морской корпус. Для этого его нужно было взять в Одессе, до­везти мальчика до Петербурга, здесь сперва подготовить за лето, а потом похлопотать и об определении его в корпус. Александра Ми­хайловна Шмидт почему-то рассудила, что всего удачнее это может выполнить сожительница ее сына, Ольга Васильевна Палем. Надо ли говорить, с какой готовностью, с каким искренним, неподдель­ным самоотвержением Палем взялась исполнить с таким доверием возложенную на нее миссию. Она на сбои собственные средства тотчас же полетела в Одессу. Здесь она, очевидно, виделась (и не раз) и беседовала с Александрой Михайловной. Об этом довольно знаменательном свидании теперь благоразумно умалчивают все родственники-свидетели (посторонних при этом не было), но ведь не могло же быть иначе. Не в виде же «клади» безмолвно сдали Палем 13-летнего мальчика. Очевидно, давались при этом и настав­ления, и поручения, и советы, и провожали сообща обоих на вокзал.

По двум уцелевшим случайно в бумагах покойного Довнара письмам Шмидт к Ольге Васильевне Палем мы можем восстано­вить даже общий характер их взаимных в то время отношений. Мать пишет гласной сожительнице своего сына: «Милая Ольга Ва­сильевна» и подписывается: «Уважающая Вас Александра Шмидт». В одном письме она благодарит Ольгу Васильевну за вы­полненное ею поручение, в другом — просит: «Балуйте моего Виву, заботьтесь о бедном мальчике».