Речь по делу Ольги Палем
Адвокат Карабчевский Н. П.
Когда дня два спустя после допроса Милицера Туманов давал свои показания, все взоры невольно вопросительно обратились на Милицера. Что за мистификация, что за загадка? Туманов дрожащим от волнения голосом, с полной и беззаветной искренностью поведал нам об отношениях покойного Довнара к Палем. С его точки зрения, Довнар «невозможно» вел себя по отношению к этой женщине. Все время выдавая ее за свою жену, он затем беспощадно и, унижая ее человеческое достоинство, груб» расстался с ней. По мнению Туманова, четыре года беззаветной любви и верности со стороны женщины, несмотря ни на какое ее прошлое, давали ей право рассчитывать на замужество, и, будь он, свидетель, в положении покойного Довнара, он считал бы своей нравственной обязанностью жениться на такой женщине, как Палем.
Показание свидетеля, данное им под присягой, слишком расходилось с тем отзывом, который ему же влагал в уста Милицер. Что же обнаружилось на очной ставке, данной обоим свидетелям? Милицер поспешил отречься. «Тогда», то есть в то время, когда они оба бывали в обществе Довнара и Палем, Туманов «действительно ничего подобного ему не говорил». Но дело было так: в свидетельской комнате, уже здесь, в здании суда, он, Милицер, перечислял Туманову все пороки Палем, и ему «показалось», что Туманов с ним вполне согласился во мнении относительно Палем и даже выразился приблизительно так: «В таком случае жаль, что я за ней не поухаживал, если она такая! ». Туманов и в этой последней редакции приписываемую ему фразу безусловно отвергает. Но оставим это. Вдумайтесь только в собственное сознание Милицера, и вы поймете, как мало отвечает поведению достоверного и беспристрастного свидетеля на суде все поведение Милицера. Несмотря на строгое предостережение председателя не иметь никаких разговоров по делу с другими свидетелями, Милицер систематически ораторствует во вред Палем в свидетельской комнате, с очевидным расчетом повлиять на других свидетелей. Потом он выдает за достоверное то, о недостоверности чего он, за краткостью времени, даже не имел возможности забыть. Разговор свой с Тумановым он выдает за отзыв, слышанный (так выходило по первоначальному его показанию) два года назад. Счастье, что Туманов налицо и что весь этот характерный эпизод мог своевременно быть обнаружен. Думаю, что со свидетелем Милицером нам более не придется считаться.
Чтобы покончить с вопросом о женской нравственности Палем, нам остается еще сказать два слова о том, как сам Довнар смотрел на свои отношения к ней, как к женщине.
Здесь обнаруживались благородные попытки уяснить себе путем опроса некоторых свидетелей, какие именно фазы развития пережила любовь Довнара к Палем, к каким моментам можно было бы приурочить его увлечение, его охлаждение и, наконец, разочарование,— словом, все стадии, через которые прошли его чувства к ней. К этому любопытному исследованию нам еще придется вернуться. Пока напомню только то авторитетное заключение ближайших друзей Довнара, Матеранского и Милицера, которое вы здесь слышали. Они, по-видимому, очень удивлены самой постановкой подобного вопроса: «о любви», об увлечении и тому подобных отвлеченностях. Четыре года человек прожил с женщиною бок о бок, его отношения не были куплей-продажей, — казалось бы, вопрос естественный, сам собой напрашивающийся на разрешение; но, по категорично выраженному мнению этих молодых людей, о чувстве, о любви тут «не может быть и речи».
