Речь по делу Ольги Палем

Адвокат Карабчевский Н. П.

Он излагает с большой эрудицией свой взгляд на этот чисто жизнен­ный и практический вопрос. Общественное положение инженера пу­тей сообщения, хотя бы и средней руки, рисуется ему обставленным гораздо большими материальными удобствами и приманками. Карьера «заурядного врача», и с точки зрения материальной, и в смысле «положения его в обществе», оценивается им в параллели с карьерой столь же «заурядного инженера» поистине с изумитель­ной для его «ученического возраста» виртуозностью. Но этого мало: какое познание людей с их большими и малыми слабостями обнару­живает он тотчас же, как только эти люди могут оказаться ему при­годными для каких-либо практических целей! Он отлично понима­ет, и учит даже свою мать, как именно следует понимать различие между «благовидной» и «неблаговидной» взяткой и каких резуль­татов можно достигнуть той и другой. Он готов проскучать не­сколько вечеров, составляя партию в винт для важной старушки, очень напыщенной родственницы, но которая может за такую скромную услугу замолвить, где нужно, при случае, слово. Он лю­бит и ценит только «прикладные науки», относительно которых не может быть сомнения, для чего они пригодятся в жизни; поэтому от курса, проходимого в Институте инженеров путей сообщения, он в совершенном восторге.

Вспоминая об «университетской науке» (ранее Медицинской академии он два года был еще в Одессе на математическом факуль­тете), он говорит о ней едва не с раздражением. Там слишком много «чистой» науки, отвлеченного, теоретического, слишком много «лишнего», того, что бог весть когда и для чего «в жизни» приго­дится. Математические познания, о чем он сам с жестокой иронией шутит в письмах к матери, пригодились ему опять-таки только для практической и весьма определенной цели. С педантичной и пункту­альной точностью он проверяет денежный отчет, представленный за время управления собственной матерью принадлежащим ему «наследственным капиталом» в размере 15 тысяч рублей, и как дважды два четыре, путем довольно сложного, впрочем, «учета процентов» и «проверки по биржевым бюллетеням потерь на курсе» бумаг, доказывает ей, что «его капитала должно было бы на пять­сот рублей оказаться больше». Шмидт тотчас же поспешила с ним в этом согласиться, немедленно дослав эти деньги.

Чтобы покончить с этой как бы прирожденной или, по крайней мере, всосанной с молоком матери «практической складкой», прису­щей современному нам молодому человеку в лице Александра Довнара, вспомним еще о закладной, под которую он так удачно, вслед за расхождением с Палем, при посредстве той же Шмидт, своей мате­ри, пристроил остаточный свой капитал в сумме 9500 рублей. В трех следовавших в погоню одно за другим письмах он наставитель­но и в то же время в высшей степени практично выдержанно об­ставляет дело, научая мать, как именно можно поприжать нуждаю­щегося в деньгах южанина-помещика с тем, чтобы отдать ему день­ги под вторую закладную не по 8,5 процентов годовых, предлагае­мых помещиком, а по 10 процентов. При этом он знает и то, кому можно «довериться» в осмотре предлагаемого в залог имения и как нужно «обождать», пока нуждающийся, чтобы «перехватить» эту сумму, не повысит предлагаемого процента до десяти годовых. Фи­нансовые его расчеты и указания осуществились блистательно. Уро­ки и наставления, преподанные матери, не прошли даром. Через ка­кой-нибудь месяц Шмидт, жалуясь на то, что она совсем «замучи­лась» с этим торгом по закладной, тем не менее, торжественно объ­являет сыну, что финансовая смета на предстоящий год блистатель­но осуществляется, согласно его предначертаниям.